В.Ф. Елисеев
глава из исторического очерка "Село Атепцево и округа"

Неразбериха в управлении нашими войсками, их беспорядочное отступление, о которых писал в своих воспоминаниях Жуков Г. К., да не в последнюю очередь и паника сопутствовали быстрому продвижению гитлеровских полчищ к Москве. О каком управлении войсками можно говорить, если в Генеральном штабе не знали не только о действиях дивизий и армий, но даже не было известно о положении двух фронтов: Западного и Резервного! А ведь речь шла о захвате противником городов и сел Калужской области, отстоящих от Москвы, в каких-нибудь 100-150 километрах. Член Военного Совета Московского военного округа Телегин К. Ф. отмечал в своей книге "Не отдали Москвы", что "8 октября враг широким фронтом начал приближаться к Можайскому рубежу. О положении войск Западного и Резервного фронтов сколько-нибудь определенных данных не поступало...". Лишь к ночи стало известно, "что в кольце, замкнутом 3-й и 4-й танковыми группами врага, оказались 16, 19, 20, 24 и 32-я армия Западного и Резервного фронтов, а остальные армии, охваченные с флангов, теснимые с фронта, отходят к Волге, в район юго-западнее Калинина и частично - к Можайскому рубежу. Доклад Телегина К.Ф, о танковом прорыве и захвате Юхнова 5 октября 1941 года явился полной неожиданностью для начальника Генерального штаба Шапошникова Б. М. и Сталина �. В. Наро-Фоминское направление с юго-запада прикрывала 33-я армия. Штаб армии не располагал данными о приближении войск противника. Появление 258-й пехотной дивизии немцев в Наро-Фоминске и прилегающих к городу деревнях явилось полной неожиданностью для 33-й армии, который командовал генерал-лейтенант Ефремов М. Г. Одной из частей, обороняющихся на этом направлении, была 110-я стрелковая дивизия, бывшая 4-я дивизия Народного ополчения Куйбышевского района Москвы. Это была одна из 12-ти дивизий Народного ополчения, сформированная в июле 1941 года из добровольцев-москвичей, не подлежащих мобилизации. В дивизию вошли и жители Московской области. В ополчении должности санитаров, связистов, политработников, поваров и др. укомплектовывались женщинами. На первых порах лишь один из 4-х ополченцев получил оружие, да и то иностранного образца. Только два месяца было отведено 4-й дивизии ополченцев на боевую подготовку, если таковой также считать строительство оборонительных укреплений. В начале сентября в дивизию прибыло пополнение порядка 7 тыс. человек, что удвоило ее численный состав. Затем 4-я дивизия ополченцев была приравнена к кадровым войскам и 21-го сентября 1941 года переименована в 110-ю стрелковую дивизию. Сначала дивизия была задействована в районе озера Селигер, а в октябре 1941 года была переброшена на Наро-фоминское направление. После боев под Боровском и Балабановым с 13 по 20 октября дивизия была вынуждена отойти на рубеж Атепцево—Слизнево—Чичково—Каменское. Для укрепления этого рубежа были выдвинуты из тыла 1 -я Московская и 222-я стрелковые дивизии. На правый берег реки Нары немцы вышли 21 октября 1941 года, заняв без боя Котово, Елагино, Атепцево, Ерюхино, Слизнево, Покровку, Проникнув в ночь с 21 на 22 октября в Наро-Фо­минск, противник к исходу дня 22 октября овладел юго-запад­ной частью города. При отходе на левый берег Нары наши вой­ска взорвали одноколейный железнодорожный и каменный мос­ты. Затейлива история на совпадения. В эти же дни — 21—22 ок­тября 1812 года, армия Наполеона заняла деревню Нару и село Фоминское, но не наступая, а отступая из сожженной Москвы. Бывший старший помощник начальника разведки 33-й ар­мии Соболев А. М. писал в своих мемуарах, что с 21 по 26 ок­тября 1941 года «одна лишь 110-я стрелковая дивизия, имевшая значительный недокомплект, оставила деревни Горчухино и Слизнево на восточном берегу Нары», и что «получив попол­нение, 110-я стрелковая дивизия выбила немецкие подразде­ления с восточного берега Нары. Может быть, так и было в Горчухине. Что касается Атепцева и Слизнева, должен заме­тить, как очевидец, что немцы заняли их полностью и в эти дни удерживали в своих руках. Никаких рукопашных схваток не бы­ло при занятии противником Атепцева, как пишет Соболев А.М. Село было сдано врагу без боя, и не 28—29 октября, а 21 октября 1941 года. 110-я стрелковая дивизия заняла оборону от шоссе Моск­ва—Киев до Слизнева. В состав дивизии входили 1287-й и 1291-и стрелковые и 971-й артиллерийский полки. Командовал дивизией полковник �осиф �ванович Матусевич. Один из пол­ков этой дивизии — 1289-й был придан 1-й Московский мото­стрелковой дивизии, занимавшей рубеж от шоссе до Наро-Фоминска и далее до Таширова. Часть этого рубежа от Горчухина до железнодорожного моста в Наро-Фоминске оборонял 6-й мотострелковый полк 1 -и Московский мотострелковой ди­визии. Как пишет Балоян Н. П. в своих воспоминаниях, он при­был во второй половине дня 22 октября 1941 года в город с од­ним эшелоном 6-го мотострелкового полка. Сразу же после выгрузки они вступили в бой в районе Горчухина». Соседом слева от 110-й дивизии была 113-я дивизия этой же 33-й армии, бывшая 5- я дивизия Народного ополчения Фрунзенского района Москвы. В дивизию входили 1288-й, 1290-й, 1292-й стрелковые полки, а также 972-й артиллерий­ский полк. Дивизия противостояла гитлеровцам на рубеже Чичково—Каменское—Рыжково. Командовал дивизией Кон­стантин �ванович Миронов. Стыки между соседними дивизия­ми не были сплошными, чем пользовались немцы. Положение 110-й дивизии было чрезвычайно тяжелым. Ди­визия понесла большие потери. Оттесненные противником от единственного шоссе Наро-Фоминск—Атепцево—Каменское наши войска лишились проезжих рокадных дорог для снабже­ния боеприпасами и другим необходимым снаряжением и про­довольствием. Усилиями наших сражающихся войск удалось остановить рвавшихся к Москве гитлеровцев на рубеже реки Нары. В те­чение ноября 1941 года 110-я и 113-я дивизии вели тяжелые бои на этих позициях. Взяв с хода правобережье Наро-Фоминска и селения по бе­регам Нары, враг не смог продвинуться дальше к Москве на этом направлении. Левый берег удерживался нашими войска­ми как в Наро-Фоминске, как у кирпичного завода, так и у Ки­евского шоссе. Обтекая Наро-Фоминск и шоссе с юго-запада, многочисленные силы немцев проследовали через Атепцево на Савеловку и Афанасовку. Тот же Курдюков Н. �. вспоминал в этой связи эпизод с нашим самолетом-этажеркой. По распо­ряжению Московского военного округа еще в сентябре 1941 года начались разведывательные полеты под Москвой в целях выявления передвижений войск противника. Самолет неожи­данно появился на бреющем полете над Восточной слободкой Атепцева со стороны Киевского шоссе. Проходившая в это время колонна вражеских войск открыла по самолету шкваль­ную стрельбу. Стрелял каждый солдат в колонне. Небо было рассвечено трассирующими пулями. Этажерка развернулась над колонной в обратную сторону и скрылась за складкой ме­стности. Самолет вроде бы был сбит, однако через какое-то время послышалось его тарахтение и сам он показался над землей. Вскоре, однако, пришлось нам наблюдать и печальный исход воздушного боя над нашим селом. �стребитель-мессершмитт врезался с высоты в схватку наших истребителей с немецкими и крутым виражом пристроился в хвост одному из них. Даже небольшой отворот вправо вверх позволил бы наше­му истребителю избежать маневра немца. Но наш летчик вид­но заметил атаку поздно. Он уходил по наклонной прямо и был сбит над деревней Ерюхино. Летчик выбросился с парашютом. Раненого летчика немцы пленили, о чем рассказала жительни­ца Ерюхина Анна Ананьева. Захватив Атепцево, немцы окружили и разгромили один из батальонов 6-го мотострелкового полка 1-й Московской диви­зии. Батальон окопался в лесу на южной стороне известного нам Кочергина оврага. � поныне еще можно видеть оплывшие окопы на его южной стороне, открытые вдоль еще неоконча­тельно заросшей просеки. Перед окопами была натянута ко­лючая проволока, концы которой до сих пор еще «растут» из­нутри березовых стволов. Не из этого ли батальона появились в Атепцеве раненые и пленные? Безусловно, наши не сдались без боя и немцы понесли в Атепцеве первые потери. Наиболее вероятно, что именно в это время они устроили кладбище для своих солдат, погибших в этом бою, расположив его между ле­сом и последним домом (Курдюкова �. С.) на Восточной сло­бодке. Появились могилы с березовыми крестами и перед до­мами в самом Атепцеве. Немцы не хоронили своих солдат в братских могилах. Каждый вояка носил на шее овальную металлическую плас­тину. Эта похоронная бляха была надсечена посредине. При похоронах ее разламывали на две половинки, одна из которых направлялась родным в фатерлэнд, а другая подлежала захо­ронению вместе с убитым. Немцы украшали могилы со вкусом сработанными березовыми крестами. На перекрестии крепи­лась овальная дощечка из спиленного наискось ствола бере­зы. На дощечке выжигались раскаленным железом имена и чи­ны погибших. Кресты исчезли с лица нашей земли сразу же после ее освобождения от фашистской нечисти. Но глубина в два аршина хранит останки врагов и алюминиевые полуовалы, которые время от времени строители извлекают на свет бо­жий. Продвинувшиеся в Савеловку и Афанасовку подразделе­ния противника не задержались там надолго и вскоре были от­теснены назад в Атепцево. Наши войска были расположены вплотную к Атепцеву, обложив село с трех сторон. Соседству­ющие с Восточной слободкой поля разделяли с севера и юга наши войска от немецких. Открытое пространство с двух сто­рон от домов интенсивно простреливалось. Поэтому мало ве­роятно, чтобы в это время немцы могли хоронить убитых на этом кладбище. Под Москвой наша армия еще воевать не умела. В это вре­мя один убитый немец приходился на наших 10, а то и более. Потери наступающих, как известно, всегда больше, чем оборо­няющихся. Это правило однако не действовало в отношении немецкой армии, сумевшей за 4 месяца докатиться до Моск­вы. А нашим войскам без малого 4 долгих года пришлось на­ступать только по правилам. Много потерь несли наши насту­пающие части от неоправданных лобовых атак. Эти атаки час­то были безрезультатны и приносили чрезмерные потери. Не могли они не радовать противника и не поднимать боевой дух у его солдат. Противник создал мощный укрепрайон на рубеже Кирпич­ный завод— Горчухино—Елагино—Атепцево. Восточная слобод­ка в Атепцеве покрылась окопами с северной и южной сторон. Немцы рыли окопы прямо под домами, устраивая бойницы в разобранных фундаментах. Был оборудован и второй рубеж обороны: сооружены блиндажи на правом берегу Нары, вокруг фабрики «Новая жизнь». Здесь гитлеровцы использовали для перекрытий дотов рулоны бумаги, оставшиеся невывезенными перед оккупацией. Диаметр плотно скатанных рулонов достигал метра, и такие бумажные накаты были непробиваемы. Для рытья окопов враги использовали наших пленных. Немцы вы­рубили лес в овраге напротив колхозных построек (с юга от нынешнего совхозного поселка). На силосной башне в колхозе одно время находился наблюдательный пункт наших войск и оттуда стрелял пулемет. В боях наши войска использовали танки. Недалеко от силосной башни (метрах в 200 от новой колхозной слободки) застрял в болоте и был подбит наш тяже­лый танк. Я побывал с товарищами зимой 1942 года у этого танка. Запомнилось окровавленное и разодранное кожаное пальто нашего танкиста. Мой товарищ обзавелся разбитыми наручными часами. Вероятно, он снял часы с руки убитого, В памяти, однако, не удержалось, были ли у танка трупы? Танк был вытащен из болота военными в 1950-х годах. Бои в Атепцеве были очень тяжелыми и продолжались не­прерывно в течение ноября—декабря 1941 года. Против врага восстала наша российская природа. Морозы были большой помехой для немецкой армии, не имевшей зимней одежды. Немцами были спешно изобретены соломенные, на деревян­ной подошве боты. Больше 20 минут дежурства на морозе ча­совые не выдерживали. Передвигаться в таких ботах даже на короткое расстояние было невозможно. Размеры бот позволя­ли солдатам влезать в них прямо в сапогах. Кованые железны­ми шипами подметки сапог служили отменными проводниками холода в сапог фашистского завоевателя. Голенища солдат­ских сапог были скроены раструбом и в них легко набивался снег. Наши люди язвили по этому поводу, что не обошлось без вредителей и у Гитлера, сумевших обуть его армию в совер­шенно непригодные для России сапоги. А действительно, уди­вительно, каким образом составители плана Барбароссы не учли московскую зиму? Хотя мы готовились громить врага только на вражьей земле, тем не менее, запасли для Красной Армии добротные полушубки и валенки. �з песни слов не вы­кинешь, но выходит на своей земле мы все-таки воевать соби­рались. Не ошиблись также в избрании для изучения в школах иностранного языка. Перед войной почти во всех школах пре­подавался только немецкий язык. В ноябре по Атепцеву был произведен залп легендарной «Катюши». Сначала «Катюша» ударила по Наро-Фоминску. Это было 24 октября 1941 года. По большому Наро-Фоминску гвар­дейский миномет произвел залп маленькими снарядами (М-8-80 мм), а по маленькому Атепцеву — большими снарядами (М-13-130 мм). Разрывы следовали один за другим с интервала­ми барабанной дроби. Эффект был ошеломляющим. Разбу­женные взрывами в четыре часа утра, мы кубарем скатились со второго этажа и спрятались в находившемся через дорогу фабричном кирпичном погребе. Не высовывали носа из наше­го убежища до вечера. Реактивные снаряды сильно отклонились к западу, накрыв в основном Пустоху, реку Нару и колхоз­ные огороды. Лишь два крайних дома сгорели на фабричной (дом Меркулова А.) и на колхозной слободках. До сих пор в Пустохе можно встретить разорвавшиеся цилиндры тех снаря­дов «Катюши». Может быть, и второй раз била по Атепцеву «Катюша», когда полностью сгорела Восточная слободка? На пожарище одного из домов я видел три трупа, сгоревших до неузнаваемости. В 1990 году я передал один из разорвавших­ся снарядов калибра М-13 (130 мм) в Наро-фоминский воен­но-исторический музей. Накопив силы, гитлеровцы начали новое наступление по всему фронту 1 декабря 1941 года. На рубеже Кирпичный за­вод— Горчухино—Атепцево—Каменское 110-я дивизия подвер­глась массированному удару 57-го танкового корпуса против­ника и вынуждена была отступить на 7—10 километров и оста­вить Кирпичный завод, Горчухино, �вановку, Афанасовку, Савеловку, Волковскую дачу. При наступлении 1 декабря 1941 го­да гитлеровцы окружили в деревне Горчухино две роты 1289-го полка. В неравном бою полегли почти все воины этих рот. Лишь 12 из них удалось вырваться из окружения.Позиции дивизии отодвинулись к Могутову и Мачихину. Еще хуже обстояли дела на севере от Наро-Фоминска, где против­нику удалось за 1 и 2 декабря 1941 года значительно вклинить­ся в нашу оборону и захватить Петровское и Алабино, что на­ходятся в 45 км от Москвы. Предпринятое немецким командо­ванием новое наступление на Москву было остановлено. 33-я армия нанесла 3 декабря 1941 года контрудар и к 5 дека­бря отбросила противника на исходный рубеж реки Нары. А 5—6 декабря началось общее наступление наших войск под Москвой. Наступление на Наро-Фоминском плацдарме нача­лось 18 декабря и на первых порах не принесло заметных ус­пехов. 110-я дивизия должна была овладеть деревнями Ерюхино, Атепцево, Елагино. Лобовые атаки не давали результатов. На семикилометровый рубеж фронта Слизнево—Атепцево— Елагино — 75-й разъезд прибыли еще две свежие дивизии: 338-я и 201-я Латышская стрелковые дивизии. Шесть дней ве­лись ожесточенные бои, но хорошо укрепленную в течение но­ября и декабря оборону противника взломать не удавалось. Наши войска несли тяжелые потери. Балоян Н. П. писал, что «шесть дней длилась ожесточенная борьба, стоившая больших жертв. Продвижение исчислялось сотнями метров в сутки». Взять Атепцево и Елагино так и не смогли.Лишь произведя частичную перегруппировку сил в ночь с 24 на 25 декабря, удалось взломать оборону немцев. 338-я стрелковая дивизия прорвала укрепленные вражеские позиции и освободила деревни Слизнево и Покровку. Командование 110-й дивизии решило воспользоваться этим успехом соседа и предприняло маневр по обходу деревни Ерюхино. Вот как описывает этот удачный прорыв вражеской обороны ветеран 4-й — 110-й дивизии �. Скоморохов: «Не забыть тяжелые на­ступательные бои в декабре 1941 года. Я был тогда комисса­ром 1-го полка 110-й дивизии. К тому времени соседняя 338-я стрелковая дивизия прорвала передний край фашист­ской обороны и овладела деревнями Слизнево и Покровка. Правый фланг фашистской обороны обнажился. Воспользо­вавшись этим, мы решили ударить в тыл врага и ликвидиро­вать еще один рубеж сопротивления. Сильная снежная метель скрывала наше передвижение. Два батальона во главе с ко­мандиром полка Присяжнюком Я. 3. должны были перейти ре­ку Нару по льду и атаковать противника в деревне Ерюхино с юга. Я же, как комиссар полка, получил приказ возглавить от­ряд, в состав которого входили стрелковый батальон и группа автоматчиков. Нам предстояло атаковать с севера и отрезать им пути отступления на деревню Рождество. Вечером 27 дека­бря с криками «ура!» мы ворвались с двух сторон в деревню Ерюхино. Удар оказался для фашистов неожиданным. Фланго­вый обход и удар с тыла удались блестяще».В бою за Ерюхи­но погибли 16 наших воинов. В деревне сгорело лишь два или три дома. После освобождения Ерюхина комиссар полка Скомо­рохов �. Ф. с группой автоматчиков перерезал дорогу в дерев­ню Рождество, что угрожало немцам, удерживающих Атепцево и Елагино окружением, и заставило врага отступить. Части 110-й дивизии освободили Атепцево 27 декабря 1941 года.Бои за деревню Елагино были самыми кровопролитными на этом участке фронта. Неоднократные лобовые атаки не дали результатов. Предпринятая измотанной 110-й дивизией 18 де­кабря 1941 года попытка обойти Елагино также не увенчалась успехом. Задача по освобождению деревни Елагино и 75-го железнодорожного разъезда была поставлена вновь прибыв­шей на фронт 201-й Латышской стрелковой дивизии. Первые эшелоны этой дивизии лишь накануне 19 декабря 1941 года прибыли на станцию Апрелевка и уже на рассвете 20 декабря 1941 года были брошены в бой. Вот как описал это наступле­ние бывший комсорг минометного батальона 191-го стрелко­вого полка 201-й дивизии Штиллер А.: «А утром грянул бой... Мне, минометчику, была хорошо видна общая картина. По до­лине к реке Наре, слева от моста по шоссе Москва—Киев рас­сыпались веером взводы пехоты. Несмотря на сильный пулеметно-автоматный и минометный обстрел со стороны фашис­тов, глубокий снег, бойцы достигли реки и залегли за ее кру­той противоположный берег. За этот бросок было уплачено до­рого: более тысячи раненых и убитых». Времени подготовить­ся к бою, произвести разведку не было. Настоящей артилле­рийской подготовки не производилось, стреляли по площадям, а не по целям. Вражеские окопы находились на горе, а латы­ши наступали снизу. Какой-то воин-ветеран еще гражданской войны призвал наступающих не кланяться немецким пулям. Бойцы 91-го и 92-го стрелковых полков шли в атаку по глубо­кому снегу во весь рост, не кланяясь перед шквальным огнем противника. Кому нужна была такая психическая атака? Разве что для утехи вражеских пулеметчиков! К деревне даже не уда­лось приблизиться. Латышам пришлось залечь в снегу и про­вести на морозе более суток. Ночью 22 декабря им удалось во­рваться в Елагино, но немцы сумели отбить и эту атаку и на­ступление захлебнулось. Судьбу Елагина решил прорыв оборо­ны противника на участке Слизнево—Покровка и продвижение наших войск в обход Атепцева и Елагина с юга. Врагу при­шлось отходить на рубеж Рождество—Башкино—Котово—Щекутино. Крутой склон горы, на которой расположено Елагино, был усыпан погибшими воинами 201-й Латышской дивизии. Особенно много темных бугорков можно было видеть с шоссе во время таяния снега весной. Под Елагиным счет погибших гитлеровцев и наших воинов был вероятно один к тридцати, а то и более.Наступление наших войск на Ерюхино, Атепцево и Елагино происходило одновременно с боями по освобождению Наро-Фоминска. Как пишет Балоян Н. П., 175-й мотострелковый полк обошел Наро-Фоминск с юга и вышел на его западную окраину, к железнодорожному разъезду 75-й километр, но был атакован противником из города. Ему на помощь был выдвинут 222-й стрелковый корпус 201-й Латышской дивизии. � в этом ожесточенном бою полегло много бойцов этой дивизии. Пол­ностью враг был изгнан из Наро-Фоминска 26 декабря 1941 года. В этот же день, понесшая большие потери Латышская дивизия была выведена в резерв. Наро-фоминский район был полностью освобожден лишь к 22 января 1942 года.Погибшие при освобождении Атепцева и близлежащих де­ревень воины были захоронены в братских могилах. Некоторые из убитых были преданы земле индивидуально и на месте, где были обнаружены трупы. На западной оконечности Ерюхина был со временем сооружен памятник из красного гранита. На лицевой полированной стороне поставленной вертикально плиты выбиты имена 16 воинов, павших при освобождении Ерюхина. Рядом установлена плита из белого мрамора, на которой имеется надпись: «Михайловский Николай Дмитриевич. Политрук и ответ. секретарь партбюро 1287 стрелкового полка. Погиб геройской смертью при защите Москвы». Вероятно, эту плиту поставили Михайловскому Н. Д. родственники. Памятник в Ерюхине окру­жен тесным кольцом лип, посаженных старожилами деревни еще до революции 1917 года. Тогда на этом месте стояла ма­ленькая часовенка.Воины, погибшие при освобождении Атепцева, были захо­ронены в четырех или более братских могилах. На одной из них им установлен памятник: рядом с шоссе Атепцево—Слизнево, в правом заднем углу бывшей усадьбы Одигитриевского. Памятник был открыт 28 декабря 1958 года. Первоначально это была отлитая из бетона скульптура воина-освободителя, прижимавшего к себе девочку. Затем в канун 1966 года работ­ники Госплана РСФСР, из которых также формировалась 4-я ополченская дивизия, поставили на этой могиле обелиск из красного гранита. На лежащей горизонтально на могиле-плите высечены имена 147 погибших ополченцев 4-й — 110-й диви­зий, включая батальонного комиссара �. С. Петрухина и пар­торга полка Я. �. Кузьмина.Прочитав о памятниках, у читателя может возникнуть вопрос о целесо­образности приведения фамилий погибших в прилагаемых списках. Сделано это по той причине, что памятники и надпи­си на граните не вечны, в то время, как известно, рукописи не только не горят, но зачастую сохраняются лучше и дольше из­ваяний из камня и металла. Прошло всего немногим более 30 лет, а некоторые фамилии на гранитной плите памятника в Атепцеве уже читаются с трудом, не говоря уже о тех, что до­писаны бронзовой краской. Солнце, ветер, дождь и снег про­должают свое извечное дело по преобразованию окружаю­щей нас среды и разрушению плодов труда человека. А пер­вое упоминание писцов об Атепцеве дошло до нас, пережив почти 400 лет.В 1994 году Зубков Г. �. показал мне лежащие на земле за кладбищем в Круглове останки наших воинов, сложивших свои головы под Атепцевым в 1941 году. Сам Зубков Г. �. принимал участие зимой 1942 года в захоронении павших солдат в изве­стной читателю глубокой воронке от взрыва бомбы, сброшен­ной немецким бомбардировщиком летом 1941 года. Воронку кто-то разрыл. Под высокой елью были сложены горкой десять черепов. Всего в воронке были найдены останки 14 воинов. Наро-Фоминский райвоенкомат предпринял меры к извлече­нию останков из разрытой братской могилы и их перезахоро­нению в обустроенной братской могиле летом 1994 года. Бы­ли найдены четыре медальона с фамилиями и адресами по­гибших. Вот так, через 53 года родственникам были направле­ны извещения о погибших, которые все эти годы числились как без вести пропавшие. Оставшиеся четыре братские могилы продолжают оставаться безымянными. �х приблизительное местонахождение отмечено на прилагаемой схеме.В Елагине всех погибших захоронили в братской могиле — бывшей силосной яме, расположенной в красивом месте — на горе посреди деревни. На установленных на этой братской мо­гиле двух металлических плитах на русском и латышском язы­ках не значились фамилии павших. Останки воинов из этой братской могилы были позднее перенесены на южную окраи­ну Наро-Фоминска, недалеко от 75-го разъезда Московско-Киевской железной дороги, Разъезд был переименован в стан­цию «Латышская». Памятник открывал в мае 1975 года бывший командир 201-й Латышской дивизии Вейкин Я. Я. Позднее бы­ли выбиты имена погибших на памятнике. В 1989 году число имен было 494, а к 1990 году стали известны фамилии уже бо­лее тысячи павших воинов. � этой цифрой не ограничивается число убитых. Не все из них были латыши. Дивизия лишь на­половину была укомплектована латышами. Русских в ее соста­ве насчитывалось 26%, евреев — 17%, поляков — 3%, других национальностей — 6%. На месте исчезнувшего в Елагине па­мятника на братской могиле осталась обширная ограда, внутри которой установлена плита из серого гранита с надписью: «Синицина Татьяна Тимофеевна. Санитарка 43(201) Латыш­ской стрелковой дивизии, погибла в декабре 1941 г., спасая раненых. Группа поиск. Школа 12 г. Обнинска».В какой-то мере допущено несоответствие трагическим ис­торическим событиям, разыгравшимся на склоне горы этой деревеньки в грозную годину битвы под Москвой. Под Елаги­ным сложили головы не одна сотня воинов, останки которых покоятся теперь в братской могиле на окраине Наро-Фомин­ска. Захороненные позднее останки санитарки Синициной Т. Т. на месте бывшей братской могилы и поставленный ей памят­ник увековечивают место, где фактически произошел крово­пролитный бой. В Горчухине посреди села находится скромный, сваренный из железа памятник. На прикрепленной к нему стальной таб­личке начертано: «Памятник воинам 1287 стрелкового полка 4-й дивизии Народного ополчения Куйбышевского района г. Москвы».

РџРѕРіРѕРґР°:

Поиск по сайту:

Наши находки:

<-- Понравился материал? Поделись с друзьями: